John Berryman
Джон Берримен

The first scattering rain on the Polish cities. 
That afternoon a man squat' on the shore 
Tearing a square of shining cellophane. 
Some easily, some in evident torment tore, 
Some for a time resisted, and then burst. 
All this depended on fidelity.
One was blown out and borne off by the waters, 
The man was tortured by the sound ol rain.

Children were sent from London in the morning
But not the sound of children reached his ear.
He found a mangled leather by the lake,
Lost in the destructive sand this year
Like feathery independence, hope. His shadow
Lay on the sand before him, under the lake
As under the ruined library our learning.
The children play in the waves until they break.

The Bear crept under the Eagle's wing and lay 
Snarling; the other animals showed fear, 
Europe darkened its cities. The man wept. 
Considering the light which had been there,
The leathered gull against the twilight flying. 
As the little waves ate away the shore
The cellophane, dismembered, blew away.
The animals ran, the Kagle soared and dropt.

Дождь падал в этот день над городами Польши. 
А человек глядел на озерко,
Рвал целлофан, по берегу бродя. 
Кусок квадратной формы где легко, 
Где туго рвался, противопоставив 
Сопротивление и стойкость силе. 
Обрывки ветер сдул, вода несла их дальше. 
А человека мучал шум дождя.

Из Лондона приехавшие дети
Шумели, но терзал их слух и мозг 
Не этот шум. Он вдруг нашел в песке 
Птичье перо, растоптанное вдрызг, 
Как независимость, надежда. Тень 
Лежала средь камней, как средь развалин
Библиотек ученость всех столетии.
Дети, резвясь, плескались в озерке.

Медведь к Орлу подкрался и, рычащий,
Готовился к прыжку; страх охватил зверей. 
Европа затемнилась. Вспоминал 
И плакал человек, свет прежних дней — 
Белую чайку мысленно представив. 
Волны лизали берег; целлофан 
Мелькал в волнах, разорванный на части.
Звери тряслись, Орел взлетел и пал.